Правила чужой игры [= Даром только смерть ] - Алексей Фомичев

– «Скат», «Игла», я «Куб». Станция наша.

Суворов и полковник‑артиллерист – командир сводной артгруппы, – услышав доклад, отвечают.

– «Куб», плантация, фабрика захвачены. Корчев наш. Пристань уничтожена. Боевики заперты в городке.

– Ясно… – Я смотрю на часы. С начала операции прошло десять минут. А думал – больше. – «Ромб‑3», что у вас?

Олаф ответил не сразу. А когда заговорил, голос был глух, словно он сидел в бункере.

– «Куб». ГЭС пока не захвачена. С десяток боевиков в помещении охраны и за мостом.

– Сколько надо времени, чтобы закончить?

– Минут двадцать.

– Добро. Потери?

– Один ранен. Легко.

– Понял. Работай…

Бинокль выхватил языки пламени над развалинами в поселке, трупы на земле, искореженные машины и воронки от снарядов. Славно поработала артиллерия…

И все же боевики уцелели. Сказались годы муштры и тренировок. Под внезапным и убойным огнем, среди хаоса и смерти, бандиты сумели прийти в себя, оценить обстановку и принять единственно верное решение – идти на прорыв. Там, где это возможно. На юг, к лесу, и на север, через плантации, тоже к лесу. Из четырехсот человек огневой налет пережили около сотни. Большая часть рванула прочь из поселка. Кто‑то налетел на минные поля, кто‑то попал под гранатометно‑пулеметный обстрел оцепления, кто‑то погиб под артогнем.

Поняв, что оказались в ловушке, боевики пошли на пули. И началась бойня. Каждого боевика накрывало пять – десять стволов, а иногда огня добавляли «Гвоздики» и «Грады».

Я внимательно следил за бессильной атакой, видел, как падают последние бандиты, пару раз сам ловил в прицел бегущие фигуры, но только однажды нажал на спусковой крючок. Второго свалили раньше.

Когда поток беглецов иссяк, я выждал пару минут и дал общую команду:

– Прекратить огонь! Наблюдать.

– …Минут пять мы выждали, а потом вошли. Зрелище, конечно, еще то!.. Ни одного целого здания, ни единой машины. Трупы только что штабелями не лежат. И сколько еще похоронено под обломками…

– Накрыли, значит?

Дорич жадно смотрел на экран телевизора, от возбуждения потирая руки. Там мелькали кадры съемки разоренного и разрушенного городка бандитов. Однообразный пейзаж: огонь на земле и на обломках строений, дым и гарь, трупы, искореженные конструкции, в которых с некоторым трудом можно опознать машины.

– Кто‑нибудь уцелел?

– Конечно. Один дот мы так и не накрыли, точнее, до конца не разбили. Как досмотровые группы дошли до центра городка, по ним вдарил пулемет. Ну, мы его быстро раздолбали. Два РПО отработали, а потом «ноны» прямой наводкой.

– Этот? – кивнул комиссар на экран, где как раз и был запечатлен разрушенный дот.

– Да. Крыша обвалилась, внутрь не попасть. Пару гранат туда бросили… И дальше пошли.

Дорич кивнул, не глядя, взял со столика бутылку воды и в три глотка опустошил ее. Я последовал его примеру и прикончил банку ледяной колы.

Разговор проходил через день после операции у нас на базе. Все уже было позади. Бой, прочесывание Корчева и окрестностей, сбор, сортировка и подсчет трофеев, организация обороны завоеванных территорий.

Обе роты, моя и Олафа, вернулись на базы, причем рота Норсена в спешном порядке готовила переезд сюда, в Мегар. Чтобы войти с состав только что созданного, но еще до конца не сформированного батальона.

Теперь там, во взятом городе, развернуто строительство, в спешном порядке идет переброска войск и техники. Где‑то наверху было принято резонное решение не уходить с отвоеванных земель, а устроить плацдарм для вторжения.

– Пленных взяли?

– Пятеро. Трех Олаф на ГЭС прихватил, одного в городе парни из ДШБ взяли, и одного Влад собственноручно спеленал. Это не считая трех американцев на станции.

– А Эрик?

– Эрик, – хмыкнул я. – Такого взять невозможно.

…Брокшин был профессионалом. В том, что мы смогли незаметно подойти и взять Корчев, его вины по большому счету нет. Слишком неравными были силы.

Эрик под огнем, среди царящего ада, сумел собрать уцелевших боевиков и кинуть их на прорыв по двум направлениям. А сам с небольшой группой попробовал уйти через город. Обе его команды полегли на минных полях и под огнем оцепления. А личная группа выкошена нашей ротой, на которую он и налетел при прорыве.

Брокшин из‑под обстрела ушел. Засел в окопе на северной окраине городка, рядом с колонкой. Когда его засекли, стрелял до конца, до последнего магазина. А потом пустил пулю в висок из личного, инкрустированного золотом «вальтера». Так и сидел на дне наполовину заваленного землей окопа, с прямой спиной, сжатыми губами и зло смотрящими глазами.

Сволочь он, конечно, еще та, но сражался до конца и погиб как воин. Уважаю…

– А что гидроэлектростанция?

– Громкое название для нее. Так… портативная. Взяли без особых разрушений. Олаф все сделал как надо. Там сейчас рота ДШБ стоит.

– Верно. Я знаю, в эти дни к Корчеву перебросят полк пехоты со всеми средствами усиления.

– Неплохо. Теперь Арзан под ударом. Ствол, думаю, оттуда слиняет.

– Да уж… закончились золотые деньки для него. Ничего, скоро мы их всех накроем.

Дорич просмотрел съемку до конца, выключил телевизор и положил пульт на стол.

– Ну, Артур, поздравляю. Операцию ты провернул мастерски.

– Благодарю, но заслуга больше не моя, а армейцев. Суворов, комбриг, артиллеристы… Без них я бы такое дело не провернул.

– Это понятно, их заслуг никто не умаляет. Ты же все затеял, все осуществил. Командовал без малого операцией дивизионного масштаба. Так что красную полоску на знак заслужил. И все твои бойцы тоже.

– Благодарю…

Дорич встал, размял затекшие ноги, прошел вдоль стола.

– Копия кассеты есть? Отвезу в столицу.

– Есть. Мы их много наклепали.

– Кстати. – Он повернулся ко мне. – Что это за двадцать боевиков, захваченных до операции? Еще что‑нибудь под шумок прихватили?

– Да нет, – ответил я после небольшой паузы, сообразив, о чем спросил комиссар. – Когда мы шли к Корчеву по территории Зоны, то отлавливали всех, кто попадал навстречу.

И бандитов, и жителей. Чтобы никто ничего не сболтнул. А после операции – кого куда. Мирных жителей отпустили, боевиков с собой. Им суд светит и вышка.

– А мирные жители? Все ли такие мирные?

Я пожал плечами.

– На разбирательство времени не было, судили по виду и по отсутствию отметин от оружия на руках и плечах. Да если и кого из бандитов отпустили – кстати. Они разнесут слухи о том, что Зона теперь не рай для них, а ад. И что сюда лучше не лезть.